Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
— Однако он завещал кому-то свои авторские права?
— Да. Он хотел завещать их мне, но я был вынужден сказать ему, что не могу их принять, поскольку в его книгах воплощены взгляды, которые я не одобряю, и несправедливо, чтобы я извлекал из них выгоду. Нет, он завещал их мистеру Воэну.
— Вот как. Могу ли я узнать, когда было составлено завещание?
— Оно датировано временем его поездки в Уэльс. Я думаю, что до того он завещал все мисс Вейн.
— Действительно! — сказал Уимзи. — Полагаю, она знала об этом. — Он перебрал в уме целый ряд взаимоисключающих возможностей и добавил: — В любом случае, речь не шла о значительной сумме?
— О нет. Максимум, что мой сын зарабатывал своими книгами, — это пятьдесят фунтов в год. Хотя мне сказали, — добавил старый джентльмен, печально улыбаясь, — что теперь его новая книга будет расходиться лучше.
— Весьма вероятно, — сказал Уимзи, — стоит лишь попасть в газеты; почтенной читающей публике все равно почему. Что ж, ничего не поделаешь. Думаю, у него не было личных денег, которые он мог бы завещать?
— Абсолютно никаких. В нашей семье никогда не было денег, лорд Питер, в семье моей жены — тоже. Мы — те самые церковные мыши из пословицы. — Он слабо улыбнулся своей маленькой клерикальной шутке. — За исключением, я думаю, Креморны Гарден.
— Кого, простите?
— Тетки моей жены, знаменитой Креморны Гарден шестидесятых.
— Господи Боже мой! Актриса?
— Да. Но о ней, конечно, никогда-никогда не говорили. Никто не интересовался, как она заработала все свои деньги. Не худшим, наверное, образом, чем другие, осмелюсь сказать. Но в те времена нас было так легко шокировать. Мы не получали от нее никаких известий около пятидесяти лет. Я думаю, сейчас она совершенно впала в детство.
— Господи! Я даже не подозревал, что она все еще жива.
— Да, она жива, хотя ей, должно быть, уже за девяносто. Конечно же Филип никогда не получал от нее никаких денег.
— Что ж, в таком случае деньги можно исключить. Может быть, жизнь вашего сына была застрахована?
— Я ничего об этом не слышал. Мы не нашли полиса среди его бумаг, и, насколько мне известно, никто пока не заявил о своих правах на получение страховки.
— У него не осталось долгов?
— Только незначительные — счета торговцев и тому подобное. В общей сложности около пятидесяти фунтов.
— Большое вам спасибо, — сказал Уимзи, вставая, — это очень прояснило дело.
— Боюсь, я не слишком помог вам продвинуться.
— Во всяком случае, помогли мне определить направление поиска, — сказал Уимзи, — а это экономит время, знаете ли. Вы были очень добры, что не воспротивились моему вторжению.
— Вовсе нет. Спрашивайте меня обо всем, что вы хотите узнать. Я, как никто другой, был бы рад увидеть эту несчастную молодую женщину оправданной.
Уимзи еще раз поблагодарил священника и уехал. Он уже удалился больше чем на милю, когда ему в голову пришла покаянная мысль. Он развернул «Миссис Мердль», на большой скорости подъехал к церкви, с трудом затолкал целую пачку банкнотов Казначейства в щель коробки с надписью: «Церковные расходы» и отправился обратно в город.
Когда он маневрировал в обществе «Миссис Мердль» по улицам Сити, ему в голову пришла одна мысль, и он поехал не домой, в сторону Пикадилли, а свернул в одну из улиц к югу от Стрэнда, где был расположен офис господ Гримсби и Коула, издававших сочинения мистера Филипа Бойза. Его попросили подождать, потом проводили в кабинет мистера Коула.
Мистер Коул был полной жизнерадостной личностью, он очень оживился, услышав, что знаменитый лорд Питер Уимзи занимается делом не менее знаменитого Бойза. Уимзи заявил, что, как собиратель первых изданий, он хотел бы приобрести экземпляры всех сочинений Филипа Бойза. Мистер Коул крайне сожалел, что не может ему помочь, и, наслаждаясь дорогой сигарой, весьма конфиденциально сказал:
— Мне бы не хотелось показаться бесчувственным, мой дорогой лорд Питер, но, между нами говоря, — он нагнул голову и таким образом превратил три своих подбородка в шесть или семь, — мистер Бойз не мог сделать для себя ничего лучшего, чем оказаться убитым подобным образом. Все экземпляры были проданы в течение недели, как только стал известен результат эксгумации; два больших тиража его последней книги разошлись еще до начала суда — по начальной цене в семь шиллингов и шесть пенсов; библиотеки требуют более ранние издания, так что мы вынуждены все время допечатывать. К несчастью, мы не сохранили набор, и печатникам пришлось работать день и ночь, но мы сделали все. Мы уже переплетаем книги по три шиллинга и шесть пенсов, и все готово для одношиллингового издания. Я уверен, вы не сможете найти в Лондоне первое издание. У нас у самих нет ничего, кроме архивных экземпляров. Скоро мы выпустим мемориальное издание на бумаге ручной работы, с портретами, малым тиражом по цене одна гинея за штуку. Конечно, это не то же самое, но...
Уимзи попросил подписать его на издание и добавил:
— Все это очень грустно, знаете ли, ведь автор уже не сможет ничего от этого получить.
— Очень печально, — согласился мистер Коул, и его жирные щеки украсились двумя вертикальными складками от крыльев носа к губам. — А еще печальнее, что он уже не сможет ничего написать. Очень талантливый молодой человек, лорд Питер. Мы, мистер Гримсби и я, всегда будем находить грустное удовлетворение в том, что оценили его по достоинству еще тогда, когда был всего лишь succes d’estime[6], и ничего более. Но если произведение талантливо, не в наших правилах раздумывать о денежных доходах.
— Да, конечно, — сказал Уимзи, — бескорыстие тоже иногда приносит выгоду. В этом даже есть что-то праведное, не так ли? Помните слова о том, что обильно вложенный труд может быть обильно вознагражден?
— Конечно, — сказал мистер Коул без особого энтузиазма, то ли плохо зная молитвенник, то ли уловив оттенок насмешки в голосе собеседника. — Мне было очень приятно поговорить с вами. Очень жаль, что не могу помочь вам с первым изданием.
Уимзи поблагодарил его и после сердечного прощания поспешно сбежал вниз по лестнице.
Его следующий визит был в офис мистера Чэллонера, литературного агента Хэрриет Вейн. Чэллонер был темноволос, подвижен, низкого роста и имел воинственный вид. Волосы его были растрепаны, на носу сидели очки с толстыми линзами.
— Бум? — переспросил он, когда Уимзи представился и объяснил свою заинтересованность в деле мисс Вейн. — Да, конечно, бум. Довольно отвратительное явление, но с этим ничего не поделаешь. Книги мисс Вейн всегда продавались неплохо — около трех-четырех тысяч экземпляров в пределах Великобритании, — но, конечно, все это дело очень увеличило спрос. Последняя книга переиздавалась трижды, а новой мы уже продали семь тысяч экземпляров еще до ее выхода в свет.
